Кто улицы нашей, Рабочей, не знал?
Заезжему гостю и пришлой собаке
Безудержно слух ее чуткий внимал.
А улицу ту составляли бараки.

Родные бараки!
В их щелях сквозных
тепла на столетья четыре осталось...
Началом коммуны запомнить мне их,
где в муках и в радости завтра рождалось.

Вся жизнь на виду: ссоры, свадьбы, грехи,
гармошек разливы, помины покойных,
на выданье девки, на счет женихи,
вопросом глаза — если вдруг посторонний.

Замки как условность — ключи на гвоздях,
хотя и нечистые на руки были.
И жили на совесть,
                            а реже — на страх,
Добром не гнушались,
                            но зла не копили.

И детство как детство: дом полон гостей,
сегодня он — школа, а завтра — читальня,
а в праздник — театр для больших и детей,
где принцы в отцовских штанах и сандалях.

А после на горку... И куча мала
на санки валилась со свистом и визгом —
и в этих забавах вся радость была,
бросавшая холоду с голодом вызов.