Будто маленькая Венеция,
Но без лодок и без галер,
Просто блюдца-болотца светятся
На особый российский манер.

Поросли плавуном, копытником,
С разным мусором по краям,
Только жители все привыкли к ним
Среди улочек сплошь из ям.

Удивительно, а прижилися
На квартальчиках-островах
И добротные, и прижимистые,
И на совесть дома, и за страх.

Возле них увлеченно возится
Голенастая ребятня,
Кое-где старушонки, сгорбившись,
Коротают остаток дня.

И... как будто, ворона белая
Среди этих весенних тин
Вырастает походкой размеренной
Впрямь воспрянувшая с картин.

Нет, с картинами не сравнимая,
А березки стройней и нежней:
Русских ножек античные линии...
Это Пушкин мечтал о ней!

Шаг чеканит по гривке узенькой,
Два бутончика впереди,
Два под ситчиком спрятанных
узника,
Очень ждущих свободы, поди.

А вокруг тишина дремотная,
Только изредка у каблуков
Отражает вода болотная
Мягко контуры облаков.

Солнце сядет и в поздних сумерках,
Когда все на селе уснут,
Будет тешить ее без умолку
Лягушиный гортанный гуд.

31 мая—3 июня 1977 г., пос. Добринка,