У медвежьего угла,
У былинного Воргла,
Над рекой—горючий камень,
Известковая скала.

Камень тот воспет в веках.
Лоб его—в кудрявых мхах,
В облаках его макушка,
Рот в прибрежных ивняках.

Дремлет камень—великан.
В бороде его—туман,
Щеки в трещинах—морщинах,
Как от сабель бусурман.

Не истошный крик ворон
И не родниковый звон
Не разбудят великана:
Непробуден крепкий сон.

Но ударит лишь гроза,
Распахнет старик глаза,
Заструится по морщинам
То ли дождик, то ль слеза.

В бурю дол безлюден, пуст.
Занеможит ивы куст.
Но слышна в раскатах бури
Речь из богатырских уст:

«Охраняя Русь от бед,
Я стою здесь сотни лет!
Я—один живой свидетель
Всех несчастий, всех побед!

Стар я, клонит меня в сон,
Но заслышав бури стон,
Поджидаю супостата,
Чтоб сразить иль взять в полон!

Стихнет буря, смолкнет гром.
Встанет солнце над Ворглом.
Вновь под радугой—дугою
Я забудусь мирным сном».

...На былинном на Воргле,
Словно во святом угле,
Поминальною свечою
Камень светится во мгле.

Кто не верит, приходи
Да во все глаза гляди:
Бронь на спящем великане—
На челе и на груди!